Главная страница

Мои рисунки

Иллюстрации к Борхесу

Напишите мне

Человек (к сожалению, весь текст на странице не поместился) © Денис Логачев, 2001

Книга первая
Человек.
I
Его звали Александр. Он родился с двумя головами. Вторая голова была женской. Как только речь заходила об Александре, сразу же замешательство: непонятно было – говорить «он» или «они».
Когда слухи об этой поразительной любовной истории стали известны миру, они находились в шахте, где-то на севере. Там они жили, там выполняли свое предназначение, которое, в первую очередь, состояло не в работе, а, скорее, в существовании. Они существовали. И еще они были пленниками. В этом заключалась задача их жизни.
Можно сказать так: однажды весной они стали видимыми. Слухи о них достигли цивилизации и докатились до заграничного импресарио по имени Джон Алеман. Он навестил их , он сделал их видимыми. Они существовали и до него, но были невидимы. Так происходит со многими. Он назвал их супружеской парой. Самой знаменитой любовной парой в мире, примером нерасторжимого несчастия и нерасторжимого счастья. Неразлучны они и в смерти: брак со всеми плюсами и минусами, но брак, который невозможно расторгнуть. Можно сказать так: Алеман показал всем символ.
Александр родился монстром. Монстр – правильное определение. Он сам так себя называл.
Одна его голова, нижняя, была головой мужчины. Совершенно нормальная голова, даже, пожалуй, красивая. Эту свою мужскую голову он носил с печальным достоинством, держа высоко и прямо. У него была густая, хорошо ухоженная борода. Но поверх этой головы, нижней, росла другая. Она пробивалась у него изо лба, как почка растения или как заключенный, который пытается прорваться сквозь тюремную стену, но терпит неудачу и его наполовину оставляют в стене, приговаривая к вечному заключению эта вторая голова была женской. Две головы можно увидеть на фотографиях. Фотографий вполне достаточно. Все они выражают печаль и достоинство: словно обе головы всегда смотрели в объектив, сознавая, что их не поймут те, кто увидит эти снимки.
Александр нес свою вторую голову, как шахтер носит свою лампочку на каске в том мраке, в котором он предпочел жить. Александр нес сквозь тьму невероятный свет жизни.
Но его голова – «лампочка» – не давала света. Фотографии свидетельствуют об ином: в его лампу врывалась, скорее, тьма, - в нее и в него.

II
Сначала это невозможно было себе представить невозможно представить, что верхняя голова является личностью, человеком. Говоря об Александре, всегда употребляли местоимение «он».
Обозначить человека можно только одним способом: очертить границу вокруг единого целого. Стало быть, женщина была частью Александра. Позднее, говоря о нем, стали употреблять местоимение «они». По очень простой причине: сам Александр выражался так. Он дал ей имя Мария. И тогда люди осознали. И тогда она начала существовать.


Ш
В руднике Александра держали не как рабочего, а как заложника. Его держали там взаперти в качестве талисмана-оберега. Суеверные горняки считали монстра порождением Сатаны. Таким образом, благодаря счастливому случаю, в руках шахтеров, в их власти оказался ребенок Сатаны. Не мог же Дьявол обрушить рудник и позволить погибнуть одному из своих детей. Подобно низверженному ангелу, его держали в качестве оберега против самого зла.
Алемана отвели к Александру.
Александра поместили в небольшом расширении одного из штреков. Его щедро снабжали пищей и водой, но держали на привязи. Он лежал на нарах, застеленных соломой и кусками кожи. Испражнения убирали ежедневно.
Спустя несколько лет Александра спросили, испытал ли он счастье, когда его освободили. Ответ был кратким: «Мария этого хотела».

IV
Первые ростки любви появились у них в марте 19.., и с тех пор она становилась все крепче и крепче.
Ее голова была меньше чем его.
Их вывели из рудника. Импресарио поместил их в гостиницу и принялся отмывать. За один раз это сделать не удалось, грязь просто въелась в кожу, но Алеман заплатил парикмахеру и тот подстриг их и выкупал, и с каждым купанием их кожа становилась все светлее. Медленно, почти таинственно, как проступает фотография, проступили их лица. На следующий день Александр впервые усидел свою жену в зеркале. Потом он пришел к выводу, что она красивая. Потом он будет часто видеть ее. Потом ему будет доставлять удовольствие смотреть на нее.
Сейчас в зеркале он увидел ее лицо с прекрасными глазами, высокими скулами и тонким носом. Всё, что ему казалось отвратительным в себе самом, нравилось в ней.
Когда они жили на руднике, он стыдился ее – он понимал, что из-за нее они были не как все, поэтому и стыдился. Он не знал тогда, какая она красивая.
Теперь же. Когда импресарио проявил их лица из тьмы, теперь он решил, что она прекрасна. Иногда, когда он стоял перед зеркалом, молча разглядывая ее, Мария хотела запретить ему смотреть на нее.
Она была похожа на пойманную лань с глазами, которые моргали то ли от страха, то ли от беспомощности; то, что глаза хотели что-то сказать. Со временем поняли все, но вот что именно, понять было невозможно. Лишь один человек имел ключ к этой тайне – Александр. Он один.

V
Иногда глаза Марии заполнялись слезами. А так она обычно не плакала. Всю свою жизнь она была пленницей его головы, и все считали, что она немая. Александр так не думал. Она шевелила губами, но что пыталась сказать, никто не мог понять. У нее был изящный, красиво очерченный рот. Она часто шевелила губами. Иногда улыбалась никто ее не понимал то, что пытались сказать ее губы, было недоступно пониманию. Звуков возникнуть не могло – у нее не было ни горла, ни легких, ни голосовых связок. Зато был язык и целый ряд маленьких и на удивление белоснежных зубов.
Те кто наблюдал за ней, нередко задавался вопросом, действительно ли она пыталась подражать движению губ, речи или словам окружающих, или она занимается созданием собственного кода, который помог бы ей наладить контакт с миром?
Но Александр на вопрос: что, по его мнению, она пытается сказать, становился угрюмым или уходил прочь.
Однажды он внезапно произнес: «Сейчас она поет злобную песнь».
Он произнес эту фразу как раз после приступа гнева. Его спросили, что она хочет сказать. Он впал в бешенство. И когда он отказался быть ее переводчиком, она злобно запела. Ему стало больно. Злобная песнь причиняла ему боль.
Заперевшись в его теле, пленница пела песню, причиняющую ему боль: почему она хотела ему зла? Хотела отомстить? Этого не понимал и сам Александр. Он сидел моча. С искаженным лицом, глядя вперед себя и слушая. Может, это была песнь о том, как тяжело всю жизнь жить взаперти? Он слышал песнь, но отказывался ее расшифровывать.
Дело обстояло так: они были заперты друг в друге. Ей захотелось донести свою песню отчаянья до окружающих, но он отказался. И тогда она запела злобную песнь. Он был единственным, кто мог ей помочь, но он отказался. Он этого не сделал, причина – любовь?

VI
Не исключена и другая возможность: он ее некоторым образом боялся и поэтому не осмеливался дать ей слово. Он отказался переводить ее песнь, потому что ему не нравился ее смысл. Может быть, она всю жизнь пыталась найти те движения губ, которые заменили бы ей песню и сделали независимой от Александра? А он боялся, что так он потеряет ее. Вполне возможно, что он так сильно ее любил.

VII
Вот что рассказала Елене больничная сиделка Александра.
Александр лежал в той же больнице, где работала Елена, и в ее обязанности входил уход за ним. Как-то зимой она вошла в его комнату. Было раннее утро, в окне четко вырисовывались заснеженные горы.
Александр спал тяжело дыша. Елена, ступая «тихо, как бабочка» (ее собственное выражение), проскользнула в комнату и вдруг увидела, что Мария не спит. Она лежала с открытыми глазами, как всегда чуточку беспокойно моргая, а как только Елена вошла, перевела взгляд на нее. Сестра подошла поближе к кровати. Она и представить не могла, что жена способна бодрствовать, когда муж спит.
Но именно так и оказалось. Елена под воздействием какого-то внезапного импульса протянула ладонь и погладила Марию по щеке. Погладила едва заметным движением ладони.
И вдруг у Елены возникло чувство, что она всё поняла. Поняла только благодаря вот этому прикосновению. Словно бы предпосылкой к этому стали мертвая тишина в палате, горы вдали, белые вершины в невероятной чистоте январского воздуха, глубокий сон Александра, ее собственная рука, легко, точно крыло птицы, прикоснувшаяся к щеке Марии; всё в миг совпало, и она, Елена, что-то ощутила в себе. Секунда почти волшебного озарения.
Может, то была песня. Ясная и совершенно понятная. И Мария посмотрела на нее. Взгляд ее был спокоен, в нем сквозила теплота и чуть ли не юмор, и тут на губах появилась слабая, но отчетливая улыбка.
Александр не проснулся.
Елена стояла, прижав ладонь к щеке Марии, стояла долго и слушала, но о том, что она услышала, не рассказала никому, ничего.
Любовь не нуждается в прощении. Какие прекрасные слова!


Вторая часть.
I
В рассказе медсестры Елены есть одна фраза, на которую я сначала не обратил внимание.
Теперь я вспоминаю ее снова и снова.
Вот она: «Александр однажды признался мне, что последние годы сгорал от желания поцеловать Марию. Порой ни о чем не мог думать – только потому, что знал – это невозможно».
Он мечтал поцеловать ее. Сначала я принял это как курьезную мелочь, вызывающую у меня чуть ли не отвращение.
Позднее она стала казаться все более и более важной. Он мечтал ее поцеловать, ведь она была такая красивая. Но сделать этого не мог. Вот в чем дело.
Кризис в их отношениях наступил во время 3-го турне. Тогда-то она и заплакала впервые после своего освобождения.
История началась в июле, а закончилась в августе. В шапито работала женщина по имени Анна. В отличие от Александра и других монстров, она была совершенно нормальной. Она была полноватой женщиной, лет сорока, с невыразительной внешностью. К моменту, когда все это случилось, она проработала в цирке два года. Она влюбилась в Александра, а он в нее. Все началось с того, что они сидели на лестнице жилого вагончика после представления и болтали. Говорила больше Анна, а он сидел, глядя на нее, и кивал. Смотрел и кивал.
Первые признаки их романа появились примерно через месяц. Дело в том, что Александр стал прикрывать голову жены куском ткани. Получалось что-то вроде тюрбана. Вообще в этом тюрбане он выглядел поразительно нормально, почти обыденно. Однако во время представлений все стали замечать, что происходит что-то необычное – Мария ему больше не подпевает. Она больше не шевелила губами, а в ее глазах застыло выражение, которое с трудом поддавалось истолкованию: то ли оцепенение, то ли страх.
В одно прекрасное утро Александр исчез из вагончика. Постель была пуста. Анна тоже исчезла.
Их не было две недели. И вдруг Александр вернулся, голова его была обернута куском ткани. Он сказал лишь два слова: «Я заблудился». Анна кстати исчезла навсегда.
После этой отлучки его как подменили.
Теперь он вставал очень рано, садился на лесенку и, держась руками за голову, раскачивался взад и вперед. Было слышно, как он тихонько постанывает, пытаясь скрыть невыносимую боль.
Сначала он не снимал повязки с головы жены. Но на третий день н внезапно сорвал тряпку в порыве гнева и, не помня себя от бешенства, бросился между вагончиками, указывая на материю и выкрикивая, но таким гортанным голосом, что никто не понял. Потом он успокоился. Его накормили его любимым фасолевым супом и уложили спать
Утром он сказал несколько слов.
Он сказал: «Она поет свою злобную песнь». Кусок ткани больше не прикрывал голову жены. Ее глаза были закрыты, а губы плотно сжаты.

II
Она не хотела прощать. Вот и всё.
Она пела, и это причиняло ему боль.
Александр не желал объяснять, каким образом она пела, очевидно, это был атональный стон или плач, но она пела и Александр не мог освободиться от этого пения, не мог двигаться, работать, думать
Потом спустя много времени стало известно, что же произошло между Александром и Анной. Он влюбился, они решили убежать вместе и изменить свою жизнь, чтобы никогда не испытывать унижений. Они собирались завести детей, и Анна рассказала об одном доме в глухой деревне, который можно было купить. И они сбежали. Сперва Мария пела тихо, почти не слышно, потом печально, надолго умолкая. А затем ее охватила ярость и она запела злобно. Он терпел злобное пение восемь дней. Почти не спал. Анна предложила отрезать Марию. Но он отказался. Тогда Анна предложила зашить ей рот, но разве это помогло, ведь она пела не горлом.
А песня делалась всё невыносимей, и как-то утром Александр будто в панике бросил Анну и вернулся в шапито.
И вот он вернулся. «Она не прощает его, - сказал он. – Она поет злобную песнь». Через несколько дней после возвращения Александра случилось то, что положило конец этой истории.
Он опять исчез. Пропал бесследно. На этот раз все почуяли неладное, вся труппа принялась прочесывать окрестности до побережья. Один паренек сказал им, что видел двухголовое чудовище. Оно, пошатываясь, спускалось в глубокую расщелину. Именно там и продолжали поиск.
Его нашли через полчаса, он лежал на боку в ручье. Александр был без сознания, голова опущена в воду. Скорее всего он собирался покончить с собой. Мария однако была в сознании, губы ее беспокойно шевелились; когда она увидела спасителей, на ее лице появилось выражение невообразимого облегчения, ужаса и свободы.
Он пытался покончить с собой. Поняв это, она перестала петь свою злобную песню. Александр уже не решился было сделать задуманное, но он совершенно выбился из сил и, когда наклонился попить, упал и ушибся. Она звала его не переставая, но у него не было сил ответить четыре человека несли его обратно в цирк.

III
Они проспали целые сутки, потом вышли из вагончика и сели на лесенке.
Всё было как обычно. Артисты цирка расселись, как обычно, вокруг Александра и Марии и им стало ясно, что всё позади.
Глаза Марии были открыты. Она водила ими из стороны в сторону. И тогда Человек-собака по просьбе окружающих подошел к ней поближе и погладил ее по щеке птичьим пером; ей это очень нравилось, это знали все.
Итак, Человек-собака получил задание. Он осторожно погладил ее по щеке пером и все увидели, как глаза ее наполнились слезами. «Она больше не поет злобную песнь», - сказал Александр. И все зааплодировали. Человек-собака гладил Марию по щеке, медленно и осторожно. Александр сидел на лесенке, Мария плакала от прикосновения пера, Человек-собака расположился рядом, утреннее солнце светило со стороны океана, они вновь соединились.

Третья часть
I
Лучше общность с теми, кто проклят.
«Я умираю счастливой, поскольку я – единственный человек, который знает, что его любили ради него самого (Джулиана Портич). Джулиана Портич – знаменитая женщина-монстр, которая разъезжала в последний год девятнадцатого столетия по всей Европе. Небольшого росточка, прилично сложенная, но вся покрытая черным густым мехом. Все тело в волосах. Голова была нелепо деформированная – грубое лицо, похожее на обезьянью морду. С чудовищно выпяченными губами и широким горилльим носом. Щеки тоже почти сплошь поросли мехом. Она говорила на немецком и французском языках, а во время представления играла